H. H. СТРАХОВУ

Ясная Поляна, 1880 год, 28 декабря

Не стою я, дорогой Николай Николаич, таких писем, как ваши два последние, тем, что не написал вам давно, стою только той душевной радостью, которую они доставляют мне.

Пожалуйста, напишите мне подробнее о вашем нездоровье. Я так и не знаю, что у вас. По последнему письму я думал, что вам лучше. Хоть вы и сами не любите лечиться, все-таки не залечивайтесь. Искушение у вас сильно - докторов много: знакомые. Если бы я был в городе, я наверно бы лечился, а вот не лечусь, и все то же. Радуюсь тому, что статья ваша разрастается, и понимаю это, и желаю этого, и прошу вас работать побольше над делом, а не над пустяками, как переводы и особенно эта дребедень из дребеденей «Фауст» Гете. Фет напомнил мне его.

Да еще получил от вас весточку - предисловие к Шопенгауэру - последняя страница превосходна. А 4 корня ведь я так и не понимаю и боюсь, что Шопенгауэр не понимал их, когда писал - мальчиком, а потом, когда вырос большой, не хотел отречься.

Судя по вашим письмам, у вас на душе очень хорошо. И это удивительно для меня - в Петербурге. Как получу ваше письмо, так захочется ужасно вас увидать. Давайте мечтать, что на масленице, если будем живы-здоровы, вы приедете к нам. Я бы приехал к вам, если бы вы жили где-нибудь одни; но Петербург для меня что-то страшное и гадкое, не по мыслям, но чувству прямо противно. Я бы так и ждал вас, и пригонял свои занятия, чтобы быть более свободным.

У нас все - очень хорошо. Каждый день удивляюсь своему счастью. Работа идет ровно. Могу сказать, что я на половине. И рядом с работой все светлее и светлее становится. Обнимаю вас.

Ваш Л. Толстой.

Хвалю ваше предисловие [к] Шопенгауэру, но не согласен, что пессимизм есть основная черта религиозного настроения.

Если случится, что вам без труда можно приобрести книгу о Филоне или его сочинения - такую книгу, чтобы дала ясное понятие о нем, то достаньте, пожалуйста, и пришлите.