(Лев Толстой, дневники, 1901 год)

18 августа

18 августа 1901. Ясная Поляна. Ровно месяц не писал. За это время написал две памятки - не дурно. Хочется еще написать о религии, об отсутствии ее, и письмо Николаю. Тогда можно отдохнуть за художественным. Хотя драма христианская - наверное дело божие.

За это время решено ехать в Крым. Мне это скорее приятно. Здоровье очень ослабело: ослабело сердце. А сам поправляюсь и, к сожалению, потерял подъем, бывший во время болезни.

Маша здесь и Машенька. Продолжаю работать внутренно с малым успехом, но не унываю. «Не выполняя божественного служения в каждом добровольном поступке нашей жизни, мы совсем не выполняем его»,- говорит Рёскин. Вот это надо делать и помнить.

Записано за это время:

1) Что было мне радостно и хорошо во время болезни, это то, что, умирая, я живу точно так же, как всегда. Нижнее глубокое течение истинной жизни не прерывается смертью. И что я чувствовал или, скорее: не чувствовал перерыва.

... 6) Часто слышишь, что молодежь говорит: я не хочу жить чужим умом, я сам обдумаю. Зачем же тебе обдумывать обдуманное. Бери готовое и иди дальше. В этом сила человечества.

Страшно сказать: не писал почти два месяца. Нынче 10 октября 1901. Гаспра, на южном берегу. ревматические боли и слабость. Кажется, с 14-го начал вспрыскивать мышьяк. Нынче чувствую себя более бодрым и потому пишу. Таня родила опять мертвого, перенесла хорошо.

Я думаю, что кончил «О религии». Как всегда, сомневаюсь в важности и доброте этого сочинения, но кажется теперь более основательно, чем в прежних случаях.

Дома хорошо. Машу мало вижу. Рад, что и Горький и Чехов мне приятны, особенно первый. Хорошие письма от члена суда, и приятное было сближение с Михайловым и штундистами.

Записывал мало. Вот что записано:

1) Когда ровно течет струя воды, то кажется, что она стоит. Так же кажется с жизнью своей и общей. Но замечаешь, что струя не стоит, а течет, когда она убывает, особенно когда каплет; так же и с жизнью.

2) Когда я буду умирать, я желал бы, чтобы меня спросили: продолжаю ли я понимать жизнь так же, как я понимал ее, что она есть приближение к богу, увеличение любви... Если не буду в силах говорить, то если да, то закрою глаза, если нет, то подниму их кверху.

... 7) Есть ужасные заслонки, замыкающие сердца и сознания людей и мешающие им принять истину. Как отворять их? Как проникать за них? Не знаю, а в этом величайшая мудрость.

... 9) Люди различаются еще тем, что одни прежде думают, потом говорят и делают, а другие прежде говорят п делают, а потом уже думают.

10) Другое различие людей то, что одни чувствуют прежде других, а потом себя, а другие прежде себя, хотел сказать: а потом других, но большей частью такие люди ограничиваются тем, что чувствуют только себя. Это - ужасное различие.

... 12) Все люди закупорены, и это ужасно. Но они закупорены для одного человека, а для другого открыты. У каждого человека есть отверстие, через которое он может воспринять истину, но истина передается ему не со стороны отверстия. Одно средство - изливать, если она есть в тебе, истину в мир, и она найдет отверстие.

Нынче, кажется, 1 декабря. Вчера было очень хорошо. Написал письмо члену суда Полякову, записал дневник и подвинулся в 16-й главе «О религии». Нынче дурно спал - мало. Боли и слабость. Дурно писал и не кончил. Наши поехали на Учан-Су. Я один с Таней дома, и я не в духе. Прекрасная глава в романе Поленца, который очень подзадоривает меня - но напрасно - писать. Опять лучше, яснее, ближе смотрю на смерть.